Медведь

Шеф-повар Карми, что секунду назад прятался в подсобке, бросается в бой при первых звуках ресторанного беспредела — мата работников, норовящего выкипеть бульона и горячих разборок по поводу занятых кастрюль. После работы в престижном заведении для взъерошенного главного героя приготовление сэндвичей должно быть настолько же плевым делом, насколько и неподходящим по статусу.

Но Карми устраивает местная сутолока. Он отгоняет ответственного по мясу от кастрюли с кипящими костями, на ходу дает советы по выпечке, усмиряет строптивую кухарку и отбивается от критики, что летит со всех сторон. Вот только никто его не слушает, и слова пролетают сквозь головы местных работников так же стремительно, как Карми носится между раздачей и плитой.

Даже закрыв глаза на недопонимание между сотрудниками, дела закусочной трудно назвать стабильными. Если обветшалое здание не обвалится на следующей неделе, его не закроет налоговая или санэпидемстанция, прорванные трубы не закоротят аркадные автоматы, а мафия не расправится со всеми работниками за долги — «Original Beef» едва ли устоит перед натиском финансовых проблем.

Его предыдущий хозяин Майкл Берзатто опирался на вечные ценности — вроде семейной атмосферы, дружеской взаимовыручки и торговли наркотиками у черного хода. Загнав ресторан в долги, а себя — в зависимость от таблеток, он совершил самоубийство и тем самым передал заведение вместе с армией строптивых поваров ближайшему другу и лучшему молодому повару в Соединенных Штатах, а по совместительству своему брату Кармену.

Сериал «Медведь» даже не пытается обрести жанровую принадлежность. С одной стороны, это психологическая драма о семье, потерявшей не близкого, но родного человека потому, что никто даже не пытался спасти его от наркотической зависимости и провального бизнеса. С другой — простодушный и авантюрный ситком с хаотичным, полным стресса и острым на вкус действом.

Эпизоды «Медведя» выглядели бы органично и в привычных часовых рамках, ведь событий на минуту экранного времени предостаточно. Однако на деле создатели упаковали их в «ситкомные» полчаса, не пожертвовав при этом отдельными сюжетными линиями и развитием персонажей. Под нож пошли плавный монтаж, лишняя экспозиция и паузы, во время которых зрителю положено переваривать поданное блюдо.

Из-за этого сериал ежесекундно шкворчит, обжигает новыми проблемами, заполняет все пространство шумом, криком и запахами. В эпизодах нет ни мгновения на передышку или рефлексию, так как ресторанный бизнес не терпит промедления. Эта бесконечная гонка не только играет на руку динамичности, но и бьет по психическому состоянию Карми, неспособного переварить смерть брата и прячущего чувства за работой.

Аккомпанируют главному герою с десяток второстепенных персонажей, которым в тесной забегаловке негде развернуться. Потому поначалу они кажутся грубо очерченными и клишированными. Так, воинственная Тина наводит свои порядки на кухне, лучший друг почившего Майкла держится за прошлое и отторгает любые идеи Карми, а пекарь Маркус работает здесь просто потому, что ничего другого не умеет.

Но по ходу дела разношерстная братия развивается под неожиданным углом. Тина, которая по законам жанра должна обратиться заботливой тетушкой, не сбавляет темперамента, но проникается уважением к Карми и становится его верным адъютантом. А с виду ленивый Маркус открывает в себе талант чуткого художника. Даже в безумной спешке герои находят время на перемены.

Центральным же конфликтом становится противостояние «семейного» подхода Майкла, о котором напоминает стоящий за кассой бандит Ричи, и неминуемых перемен, что привносит в работу выскочка и знаток фуа-гра Карми. Их отношения накалены и готовы обжечь любого, кто проявит неосторожность и просто пройдет мимо.

Также «Медведь» нетривиально обыгрывает уже классическую историю «Крестного отца». Герой, вкусивший стремительную и разнообразную жизнь мегаполиса, возвращается в семейный бизнес, что зиждется на родственных связях и национальной культуре, чтобы против своей воли стать новым главой клана. Однако на этот раз большие мафиозные разборки ужаты до местечковых потасовок на богом забытой кухне.