Балерина

В отражении грязного зеркала пролетали года. Ева терпела побои и неудачи, овладевая тонким искусством смерти, получала и успешно выполняла первые заказы. Новая жизнь оказалась не так плоха, как могло показаться, правда навязчивая мысль никак не давала покоя. Всего одно слово, бледный огонек в темном колодце подсознания — месть.

Со временем желание отомстить исказилось, ведь отец был для Евы целым миром. Теперь уничтожить сам культ было мало, желание переломить мир его лидера, который он строил всю жизнь, стало непреодолимым. Пламенное стремление вознесло простую девушку до мифического образа, фантасмагоричность которого походит на другую легенду из мира наемных убийц — Джона Уика.

Ранее Джон не только устроил кровавый пир, но и трансформировал жанр фильмов о себе — из бульварного боевика в эпос о подвигах, достойный греческой мифологии. Ему стало тесно в рамках обыденных правил, и он отправился в замысловатую одиссею, придумывая по пути хитрости, по которым отныне работает его вселенная.

Джона и Еву связывают не только место в мифологии, но и нечеловеческая жажда достичь намеченной цели и детство в клане «Русска рома». Правда подход к тому, как они выполняют работу, сильно разнится. Из-за этого небольшого, но фундаментального расхождения меняется и конструирование боевых сцен.

Вопреки легендам об убийствах карандашом, Джон использует отточенные и сложносочиненные движения. Любое сражение превращается в танец смерти с выверенным тактом, даже в самые напряженные моменты, когда нет возможности проанализировать обстановку. Именно упорядоченный и последовательный подход сделал его легендой.

Но сражения с участием Евы порождают чистый хаос. Для нее не существует четких структур — она использует окружение, мастерит оружие на ходу, не боится показаться нелепой или выбиваться из ритма. Движения главной героини существуют в отрыве от наследия Джона Уика и ощущаются чужеродными как для всей серии, так и для ее ответвления.

Против Евы бунтуют продолжительность сцен и их строение. Потасовки в «Балерине» не заканчиваются своевременно, вместо этого они длятся слишком долго или, наоборот, обрываются на полуслове. Даже поход главной героини в оружейный магазин превращается в сюрреалистическую потасовку, в которой она не пользуется огнестрельным оружием.

Одержимость Евы местью формирует простое правило — никакой театральности, только результат любыми средствами. Намеренная жестокость и тяга к тяжелым увечьям противников резко контрастирует с прагматичным Джоном, который увлекается движением, красотой и сложными пируэтами.

Из-за этого у фильма про Еву есть два дополнительных привкуса — комический и ужасающий. Сцены жестокой расправы могут одновременно или по очереди развлекать, пугать, а иногда — смешить. По большому счету Еве не интересно, что чувствует зритель в конкретный момент, она идет к цели без тревоги о том, сохранилась ли ее укладка.

«Балерина» в своем стремлении сочетать слабо сочетаемые элементы — настоящий подростковый бунт от жанрового режиссера. Ровно таким же бунтом был и оригинальный «Джон Уик», но тогда бунтовали другие ремесленники — бывшие каскадеры, уставшие от увечий во имя чужого видения.

Несмотря на то, что фильм про Еву именуется «Балериной», подобному заглавию больше соответствует Джон. Мстящая девушка представлена необузданным сплетением стихий — буквально огня, льда и порохового дыма. Она танцует на костях и оторванных конечностях всех, кто стоит на пути, скользит по лужам крови, в рваном ритме вальсирует между обгоревшей плотью.

Элементы забавного боди-хоррора привносят нотки отчуждения в устоявшуюся серию. Переписывать под себя элементы вселенной и жанра может не только Джон, но и Ева. Последняя делает это грубее и почти без уважения, но вместе с тем — гораздо эффектнее. Будто вбивает голым кулаком гвозди в чужой мир.