Подобно супергерою из комиксов, Эллиот Алдерсон ведет двойную жизнь. Нервный и замкнутый специалист по кибербезопасности днем, а ночью — лидер хакеров, стремящихся уничтожить капитализм. Вторая личность нужна не только ради торжества абстрактной утопии без привязки к банковским системам, но и для того, чтобы укрыться от неврозов и травм прошлого.
Дар Эллиота, или проклятие, заключается в раздробленности внутреннего мира на несколько убежищ. Время от времени расстройство забирает контроль над его телом и передает другим «персонажам», включая искаженную фигуру отца, внутреннего ребенка или матери. По велению неких сил личности в тревожной голове сменяют друг друга, а вместе с ними искажается и поведение Эллиота.
Невротичный и одурманенный наркотиками хакер общается со зрителем напрямую — называет другом, доверчиво смотрит в камеру и нагло врет. Но именно подобная ложь наполняет повествование связностью и эмоциональной честностью. Главный герой буквально монтирует бытовую хронику из разрозненных воспоминаний и актуальных событий, приукрашивая исходный материал для пущей эффектности.
«В английском, немецком и скандинавских языках [для определения монтажа] используют слова cutting, editing, schnitt, redigering, которые подчеркивают последовательное разрезание и реорганизацию этой сборки. Конечно, наша работа включает в себя оба аспекта, но каждый монтажер фильма должен понимать, что не важно, собираем или вырезаем, мы конструируем нечто новое: в попытке найти оптимальный баланс между содержанием и длиной, историей и эмоцией, четкостью и насыщенностью»
— Уолтер Мерч, «Искусство монтажа»
Даже начинающий режиссер знает, что аудиовизуальное повествование должно трогать — вызывать сопереживание или отвращение. Пробуждать хотя бы негативные эмоции, ведь они лучше банальной пустоты. В «Мистере Роботе» Эллиот выступает и режиссером, и монтажером, но особое внимание уделяет именно монтажу, перепридумывая текст реальности.
Главный герой всегда может вернуться в прошлое, если вспомнит эпизод из детства. Или несколько раз покажет одну и ту же ситуацию, но с изменениями. А еще лучше — вмонтирует в рассказ любимое телешоу и отвлечется на мюзикл. Он манипулирует кадрами своей жизни как заблагорассудится, меняет хронометраж, редактирует тональность или прячет целые сцены от друга-надсмотрщика.
«”Апокалипсис сегодня”, как и любой другой кинофильм [...], сделан из множества разных кусочков, собранных вместе в мозаику изображений. Загадка в том, что сочетание этих кусочков, являясь полной и мгновенной заменой одного ракурса другим, работает. Замена иногда может включать в себя скачок вперед или назад как во времени, так и в пространстве»
— Уолтер Мерч, «Искусство монтажа»
Уточняя материал на ходу, Элиот комбинирует персонажей, словно разбросанные по полу игрушки. Эти фигуры — глубокие личности, со своими достоинствами и недостатками, и вокруг них создается дополнительная драма. Но стоит немому наблюдателю привыкнуть к ним, как их жестоко смахивают с поля.
Пока мимо пролетают целые сезоны, Эллиот смещает вектор с исследования и редактирования в сторону одержимости переизобретением прошлого. Он стремится не просто изменить все, что когда-то делал, а обновить собственную суть и память об окружающих. Взломать и переписать с нуля идеи Сэма Эсмейла, самого шоураннера сериала.
«Монтажер фильма играет ту же роль для режиссера, что и редактор книги для писателя — стимулирует определенный порядок действий, в какие-то моменты отговаривает от неверных шагов, обсуждает, стоит ли включить определенный материал в окончательную версию или добавить что-то еще. Впрочем, именно писатель идет и выстраивает слова в предложения»
— Уолтер Мерч, «Искусство монтажа»
Сперва создатель и его персонаж работают сообща, управляют вниманием наблюдателя и преследуют единую цель — поведать историю так, чтобы никто не заметил обмана. Иными словами, Сэм Эсмейл и Эллиот воссоздают «реалистичную» магию кино с дымом, зеркалами и монтажом.
Но чем больше времени режиссер и его вымышленный монтажер проводят вместе, тем явственнее прослеживается их сепарация. Со временем Эллиот осознает свое влияние и обретает уверенность в том, что может выйти за рамки, установленные Сэмом Эсмейлом и геометрическими особенностями телеэкрана.
Заглянув за грань, он понимает, что его жизнь зависит от смотрящего. Как только тот отведет взгляд — хакер-монтажер исчезнет. Повествование вводит в материал самого Сэма Эсмейла, который с сожалением произносит фразу: «Прощай, друг», — и делает смертельную инъекцию. Теперь главный герой свободен от любых рамок. После просят уйти и самого наблюдателя, чтобы история закончила ход.
При этом монтаж, как и редактура текста, процесс итеративный. Возвращаясь к уже смонтированному или написанному, всегда можно наткнуться на шероховатости, ошибки и смысловые прогалы. В таком случае автор снова садится за работу, чтобы окинуть ее свежим взглядом, снизить уровень хаоса в черновом монтаже и приблизить результат к изначальному видению.
«Когда смотришь материал во второй раз, понимаешь, что и в твоем сознании, и в самом фильме произошла некая эволюция. Ты видишь вещи, которых не заметил в первый раз, появляется возможность сопоставить сцены, которые не были еще сняты, когда вы смотрели материал»
— Уолтер Мерч, «Искусство монтажа»
«Мистер Робот» не просто поощряет повторный просмотр, но делает его частью нарратива. Эллиот не предпримет ничего нового в зацементированных кадрах, хотя окажется, что у него с самого начала были догадки о цикличности реальности. Но дела не ждут — нужно показать другу, как все было на самом деле. Если хорошенько постараться, то, быть может, в этот раз монтажные осколки сложатся должным образом.
